Они выходили из подвала друг за другом, сгорбившись, шаркая ногами, пока не подошла очередь великолепного Ивана Бортника. Он засуетился, малодушничая по сценарию, но увидев пробитые в точку зрачки явно раскумаренного и довольного жизнь Высоцкого, неожиданно сыпровизировал, ломая сценарий к такой — то матери :
— А на чорной скамье, на скамье падсудимых, — по — масковски полорото орал Бортник, с удовольствием отмечая недоумение в глазах Высоцкого, — его доченька Нина и какой — то жиган.
Усатый режиссер, чуть слышно хмыкнув, не оборвал самочинный эпизод, уловив крохами таланта ту самую магию кино, что и становится легендой, раскрашивая тщательный сценарий и неуклонность соблюдения оного актерским составом изюминкой охочекомонности. И тут рванул мордатый, как и все они, суки рваные, Павлов, стремясь избежать справедливого наказания за свои послевоенные сучьи подвиги. В кино Высоцкий палил из револьвера, хотя в книге выхватывал винтовку Мосина у милиционера, братам Вайнерам хватило ума и жизненного опыта не смешить понимающих снайперской стрельбой из короткоствола, дающего охрененный разброс после семи метров полета пули, в общем, дальше все шло опять строго по сценарию. На монтаже Говорухин окончательно решил оставить импровизацию Бортника, за что честь ему и хвала, но тайную суть песни никто не понимал, пока не нарисовалась Кристина Потупчик с книжкой о дуче, красиво и по уму кольцуя грудастую Кей Паркер и сурово зигующего Адольфа Гитлера, в чем и есть та самая игра разума, по которой скучал коала. В общем, дело было так.
— Подогнала мне Полякова не только комплект финской резины, — хрипел Высоцкий под капельницей, суча ногами, — но и видеокассету с новым порнофильмом. Там, короче, мать и сын.
— Бредит, — шепнул доктор Янковский, крутя колесико капельницы, — одновременный кумар с кваса и чистоты, это, скажу тебе, не всякий организм выдержит.
Сидевший на стуле верхом Сева Абдулов кивнул. Доктор вогнал в пластиковый пакет с глюкозой солидную дозу седатива, мазнув опущенную голову Севы прищуром. » Как все в друганы — то набивались, — подумал Янковский, закуривая, — а вот как помрет, так еще больше корешей нарисуется. А нас ведь только двое : я да Сева «.
Высоцкий захрипел и умер. Ладно.
— Неправильная твоя песня, — выговаривал очень не любивший своих актеров Любимов, уезжая в Лондон, — там судья судит родную дочь, что чепуха в любой системе правосудия, Ванька. Ишь, поседел, — протянул он, потрепав шевелюру Бортника ладонью, — а ума не набрался.
— Песня как песня, — пожимал плечами низенький Бортник, провожая режиссера в Шереметеве, — городской романс. А ты про последние слова Высоцкого слыхал ?
Любимов, уже не боясь ничего, важно качнул головой.
— Американская порнография, разврат и непослушание.
Но Бортнику этого было мало.
— А почему, — приставал он к Любимову, уже шагающему к трапу авиалайнера » Аэрофлота » под управлением усатого Мимино, который Валико, который голландских кур грузил, откуда ( из кур ) удалось выскочить Криське Потупчик правильной публикацией в Инсте, — все эти хваленые критиками и любимые поклонниками Влади, Бардо, Денев и даже италийская Лорен ни разу не снялись ни в одном просто хорошем кино ?
Любимов как режиссер театральный ничего не ответил, улетев в Лондон, где орудовал резидент ПГУ дядя Миша тоже Любимов. А коала, устав еть себе мозг, вынужден признать свою влюбленность в Потупчик. С чем вас всех и поздравляю.